На днях довелось мне встретить очень интересного Человека. На Донбассе я вообще постоянно встречаю таких людей, с которыми меня, наверняка, не свела бы судьба в мирной жизни. Это не значит, что я рад тому, что случились с моей Родиной. Но я не могу вернуть прошлое, зато есть уверенность в тех, с кем предстоит строить будущее.
Имя, позывной и род занятий моего собеседника сохраню втайне, так надо...
Кому лень читать, или занят чем-то, есть аудио этой бесседы:
- Что вас интересует?
- Интересует, ну, первое: как оказался на войне?
- Как оказался на войне? Это было давно, началось двадцать второго февраля. Я уже не помню кто позвонил мне, сказали, что свалили памятник возле шахты Чеснокова. У меня отец работал в этой шахте, я учился рядом в школе, мы возле этого памятника принимали в пионеры, ну, как-то, честно говоря, не очень понравилось это дело. Я помчал туда, он был на месте; я поехал в город, смотрю, там тоже стал собираться народ. Ну, собственно, с этого и началось. Начали собираться возле памятника, начали его беречь. Потом кто-то притащил флаг Российской Федерации, и мы подняли его рядом с казачьим флагом, повесили казачий флаг и флаг Российской Федерации. И тогда приехали из нашего гор. отдела. У нас была организация, как же его, придурка этого националиста. Написали заявление «шо цей флаг дуже действует на их нервную систему», и они приехали снимать флаг Российский, а мы рядом повесили ещё и белорусский, флаг украинский тоже был. Мол, три братских народа, в таком плане. А те говорят: «Снимайте всё»,- и хоть ты тут убейся. Ну, потом завязалась перепалка, народу стало ещё больше, и милиция не смогла заставить снять этот флаг, так флаг этот и остался. Ну и чтобы там ничего не случилось, мы поставили там палатку. Прошло какое-то время, попытались, а, нет, сожгли одну палатку, даже тогда человек пострадал рядом с этой палаткой. И вот: ездил в Луганск, там возле администрации собирались, тоже митинговали, вот, а потом организовались луганские партизаны. Ну, из тех партизан, которых потом «в интернетах» выбрасывали, я их всех знал. Ну, Болотова там, и остальных… А с Антоном я дружил. Был там ещё один, звали Антон, я с ним вообще дружил, мы хорошо знали друг друга. И когда их арестовали, Антона выпустили раньше, до того как выпустили тех, и мы пошли туда их, типа, выручать. Нас поехало человек 150, а там собралась толпа, ну, тысячи две, даже с половиной, наверное!
- Ну, для Луганска это много..
- Да, необычно много, это ещё был апрель. А до этого мы всё время на площади дежурили, митинговали, размахивали флажками этими, в общем, сыр-бор весь этот шел. Ну и тогда, в тот день, СБУ это мы взяли. Конечно, мне показалось очень странно, почему это вышло так легко? Странно легко…
- Это уже другая история…
- Да, это история другая, но мы знаем, почему это было легко, потому что я сам бывал в этом здании ещё и раньше, я сам работал в голосовом комитете, там первый этаж очень сложно было взять. Ну, взяли короче, взяли, и оно так покрутилось, повертелось. Долго его брали, но я там был до самого конца. И когда там пытались штурмом его взять, когда люди в четыре ряда вокруг всего этого самого…. Альфа тогда приезжала, но не получилось… Хотя, конечно, и оружия там было очень много, но при желании, его можно было конечно взять, специалисты его, конечно, быстро бы взяли. Но специалистов и боевиков там не было. Конечно, там были люди, которые прошли Афганистан, Чечню, но их было немного, а в основном туда пришли ребята по зову сердца.
- Многие говорят, мол, вы стали защищать Януковича, вы правда Януковича стали защищать?
- Боже избавь! Нет! Никто даже не думал про этого Януковича, никто ни разу там даже не махнул этим флажком Партии Регионов - он нас сам достал. Смотрите, Родина Стахановского движения: все шахты закрыли, закрыли даже шахту двадцать второго Съезда, АБК новейший разрушили - все смели с лица земли, и что, мы за это как-то должны к нему относиться нормально? Я конечно считаю ошибкой, что мы не поддержали тогда, когда они начали тогда в Киеве, надо было самим тогда выходить и брать власть в свои руки, и своих людей ставить, а не тех националистических придурков. Просто нужно было в нужную струю направить это движение. А мы как-то, ну, я так скажу, Донбасс, он немножко инертный, он не так зажигается быстро, как, например, запад зажигается. Но остановить нас труднее, если нас уже раскрутили, то мы тогда катимся и давим всё на свете. Вот в чем наше достоинство, или достаток, не знаю. Но сейчас успокоить Донбасс, покуда он не победит, уже невозможно, нас просто нужно тогда уничтожить.
- Ну, в принципе, они это и стараются сделать.
- Навряд ли это получится. Конечно, много ещё выжидальщиков, но я так считаю, что пока не коснулось, но всё равно когда-то оно каждого коснётся. Оно сейчас уже многих коснулось: у кого-то кто-то погиб, многие потеряли работу, неудобства очень большие. Конечно, я считаю, что каждый поймёт, откуда растут ноги, почему пришло к этому.
- Ну, в принципе, самое страшное время – зима, уже почти позади.
- Ну, слава Богу, от голода никто не умер, спасибо, помогли. А вот, даже вчера отвозили гуманитарку одной женщине - у неё сын воюет. Я был депутатом Верховного Совета ЛНР.
- Хорошо. Такой вопрос: скажем, объединение полевых командиров в армию – это правильное решение?
- Я считаю правильным: я за армию, я за дисциплину, за то чтоб была общая армия, общий командующий. Я вообще изначально говорил, что не разделял бы ДНР и ЛНР, раз уже начали заикаться о Новороссии, пускай оно бы уже было Новороссией, насколько бы оно было проще, меньше этой административности, да и легче бы было. Но, видимо, кто-то решил вот так, видимо, кто-то умнее нас, мне трудно судить. Я лично думаю так: потому что «гуртом і легше батька бити» - не зря на Украине говорят. И естественно войны все эти нужно заканчивать. Должна быть четкая воинская дисциплина, но это я вам говорю как Офицер. Для меня это жуть на некоторые вещи смотреть.
- Здесь всё начиналось с ополчения. Есть ли здесь люди с той стороны, с оккупированной Украины?
- Да.
- В основном с каких-то городов?
- Я могу такой привести пример: у меня есть люди с Ивано-Франковска, такой, извините, хохляра - его выговор…. Ну, сейчас я ему иногда делаю замечания. Он говорит: «Не хочу даже слышать этой речи», - это неправильно, я говорю, что он ошибается. Мы живем на земле, где есть и украинцы, и русские, те, кто говорят по-украински и по-русски. У меня отец россиянин, с северного Кавказа, с Будёновска, а мама с Воронежа, но там украинское село было, в Воронежской области, Бутургиновка, но сейчас там уже не село, а город, но она говорила по-украински, она пела песни и я их люблю, эти песни, и я люблю Шевченко. Ни в коем случае нельзя отказываться от этого, пусть у нас будет и украинский язык, и русский язык. Вот отъедь чуть-чуть в Калиново, там все говорят по-украински, как я их могу заставить говорить только по-русски? Нельзя этого делать, ни в коем случае. Вот они огромнейшую ошибку сделали, что взялись за этот русский язык. Русский язык – это язык, который объединяет наши народы. Он объединяет, но пусть каждый говорит так, как он хочет говорить, учится так, как он хочет учиться. Это грубейшая ошибка была. Или же это было специально придумано для того, чтоб людей разрознить? Вот если бы они не сказали тогда, на русский язык бы не наехали, ничего этого бы не было, никогда бы Донбасс и не поднялся, ото сидел бы ровно, и никуда бы не дёргался. Но задели за живое, вот оно и пошло.
- Теперь интересует вопрос как к военному. Разница между действиями ВСУ, нацгвардии и батальонов.
- Ну, разница, конечно, есть. Вот я знаю многих матерей наших, у которых дети остались там. Ну как, они остались в армии, служили ещё с 2013-го года, и перескочили на 2014-й. И уже в 2014-м должны были быть уволены. Но они остались в армии, их никто не увольнял. Их бросили в этот, как говорится, котёл. Они были наши Луганские, Донецкие. Вы не представляете, какая это проблема была. С такими просьбами обращались, мол, выдёргивайте их, на самом деле никто не хотел и близко воевать. И даже те, кто с других районов. Ну как, они же там переписываются с матерями, война эта никому и нафиг не была нужна, совершенно. Воевать они не хотели. Ну, что касается вот те люди, которые выходили и разговаривали на тех же блокпостах с призывниками и с нацгвардией этой, конечно, разница есть. Когда человек по своему зову души пришел сюда, а что у него там, в душе – не знаю, но он по зову души пришел, стоит, они четко охраняют «нашу» землю Украинскую от России. Хотя, спросить бы его, а где он тут их видел? Тех русских, сколько же их тут?..
- Ну, добровольцы есть.
- Нет, вопросов нет, добровольцы, и, слава Богу! У меня было подразделение, где 2/3 было добровольцев. И я тоже на границе встречал ребят. Он увидел по телевизору как раздолбали Иловайск, Донецк, а ему пятьдесят лет, и он бросил семью, работу, бросил всё и приехал сюда, без денег, без ничего, приехал сюда воевать, чтоб защитить здесь русских, и не только русских, просто защитить народ от геноцида. Не знаю, то ли пропаганда на него так повлияла. И сколько было таких молодых пацанов, которые даже в армии не служили, и они приехали сюда. Я иногда приводил пример нашим, которые здесь живут и которые не участвуют, которые собрали свои манатки и двинули в Россию, чтоб зарабатывать. Я их встречал в Изварино, в этом же лагере беженцев, сидят, играют в карты, и ещё обижаются, что их там типа плохо кормят. Я к одному подходил, спрашивал, есть ли у них совесть, ребята едут сюда защищать их землю, их дома, а они выехали, никто мне нормально ответить не смог, но и никто не смыкнулся. Просто промолчали. Ну, такие люди.
- Мне вон товарищ рассказывал, что есть у него один друг, он сразу сказал что ему страшно, не хочет воевать, не хочет взрывов, разрывов; поехал в Россию, там добывает гуманитарку, возит сюда гуманитарку, и говорит, что если бы не он, наш взвод лёг бы полностью, а он привозил и тушенку, и пятое, и десятое. Человек помогал, как мог, воевал, как мог.
- У меня есть один боец, россиянин, две Чечни он прошел, две Чечни. Израненный весь, приехал сюда, и здесь, там, под Дебальцево, его ранило. И ранило серьезно. Осколок застрял в почке и другой попал в руку. Обстреляли с гранатомёта, и даже не стали доставать осколки, потому что там осколочки как пружинки. И у нас тут врачи не решились, потому что нужно располосовать человека, чтоб вытащить. Там небольшой осколок. Через неделю он пришел на боевые. Швы разошлись, мы потом его обратно отправили на две недели. Казалось бы, ты уже получил ранения, ты, как бы, уже выполнил все, что только мог, нет, он всё равно остался, остался! Хотя у нас было двое таких, которые после того как миномёты так прижали, что нельзя было головы поднять, лежали распластанные. Тогда у нас ещё два 300-х было, и ещё в соседнем подразделении четыре 300-х. Просто тупо накрыли, что называется. Прямо в окопах понакрывали, поотрывало ноги. Да, испугались двое, но они честно, ну, просто испугались. Молодые пацаны! И уехали. Ну, без всяких обид. Если человек уже побоялся - пусть едет, может быть пройдёт время и он…. Ну честно, мне было жалко хоронить пацанов. Особого опыта нет. Мы штурмовали погранотряд: вот я, и в трёх метрах сзади от меня тоже автоматчик лежал, и пуля ему попадает прицельная в планку. Я сразу откатился ещё метра на три, я понял что снайпер, а он не успел понять. Ещё повернулся, хотел мне что-то сказать. Вторая пуля ему в голову. Всё, нет. Они просто были неподготовленные. Но они пошли воевать. Погиб, конечно, глупо. Мог бы спастись, если бы просто откатился. Чуть бы откатился, уже ушел бы от снайпера. Но, к сожалению, судьба такая…
- Ещё такой вопрос: я замечаю, что женятся многие.
- А, да! Да, у меня трое! Женились, на хохлушках.
- А, кстати, у меня один из Литвы приехал. С Литвы! Но наш, русский. Приехал с Литвы, естественно, ему назад уже дороги нет. Он там уже персона нон грата. Его там ждут и надеются. Он здесь женился на девушке. Прошел бой, и честно говоря, чудом остался живой. Ну и мы решили, что пусть он уезжает. Он уехал в Россию, будет там жить, работать, я думаю, получит гражданство в свое время. Но пусть едет. Очень хороший хлопец, очень хороший. Ну, пусть останется живой - молодой ещё, и девчонка эта. Но пусть, семья - больше пользы будет. Пусть идет в российскую армию.
- Да, женятся, женятся, и это хорошо.
- Ну и один из самых сложных вопросов: когда освобождаете какие-то населенные пункты, что там местные рассказывают про действия ВСУ, либо действия нацгвардии, или же территориальных батальонов. Ну про Хрящеватое, Новосветловку мы уже наслышаны.
- Я вам могу рассказать как на блокпостах. У меня людей, которые ездили, раздевали наголо. Вот просто раздевали наголо, хоть в этом смысла никакого и не было, просто чтоб поиздеваться. И били, если не знает он этого гимна, если он толком и украинского языка, к сожалению, не знает. Ну, честно говоря, и я этого гимна не знаю, и знать я его не хочу. Потому что настолько он какой-то похоронный, что хуже гимна я просто не слыхал, честно говоря. Простой народ. Вот у меня друг из Станицы Луганской, тоже бывший офицер, летчик, на пенсии. Разбили его дом. Он просит: «Дай мне хоть пять-шесть человек укров, я их заставлю отстраивать эту Станицу Луганскую». Но рабства у нас не будет, по-любому, я считаю, что, в конце концов, и они тоже это поймут. Не все же идиоты.
- Нет, ну понятно, поэтому вас и достали тоже из-за этого, отношение к людям есть. На Украине есть закон, который не исполняется, а здесь есть мораль.
- Не, ну меня вот очень удивило, когда, вот, помните, с этой георгиевской лентой, когда её назвали колорадской. И у меня несколько друзей были, которых я знал тридцать, сорок лет, которые умчали туда, и вот у одного отец - Герой войны был, Геройский мужик. У него орденов там… И он меня пытался убеждать, а я ему говорю: «Подожди, а отец твой, отец твой, которого ты боготворил, когда про него рассказывал, какие ленточки на нём там были, вспомни», - и ему нечего было сказать. И у многих так же. Они просто забыли. Забыли про своё. Как они теперь? Могила отца и матери здесь остались, а они, мол, «вернёмся». А я им говорю: «Нет, уже не вернётесь вы. Как ты вернёшься сюда теперь? Какими глазами ты теперь посмотришь?». И они, я сам удивляюсь, никак не пойму, насколько они могли опуститься вот в этом вопросе, забыть про войну, Великую войну, Отечественную. Эта война тоже, я думаю, войдёт в историю. У меня супруга, она не совсем украинка, не совсем русская, у неё австрийские корни. Мать у неё из Австрии, отец из западной Украины, и сестра у неё из Германии, замужем за немцем. И вот немец приезжал сюда. Я его когда-то возил здесь по городу, показывал эту разруху. Он по-русски не очень, а она по-немецки говорит. И вот он спрашивает: «Почему, что это такое у вас? Дороги такие побитые, здания разрушенные?». А я ему говорю: «Мы после ваших бомбёжек ещё не смогли восстановиться». Ну так, я пошутил, так он расплакался, немец, у которого дед под Сталинградом попал в плен и девять лет где-то здесь в шахте колбасил. И в то же время этот дед ему сказал, что лучше, ну, он здесь чуть ли не женился на украинке, и поэтому он сыну своему передал, что у него к нашей стороне, той, нормальное отношение. У них фашизма этого нет, национализма этого дурацкого, идиотского не было. У него переживание было: как это так, что они такие были, они были такие фашисты, были козлы, столько наделали беды, - он это переживал. А наши готовы уничтожить свою же собственную землю, растоптать - вот этого никак я не пойму, психология их. Или это мне надо пожить там, на западной Украине, не знаю, не пойму.
- Порекомендуйте что-то тем ребятам, которые находятся там, в подполье, в оккупированных городах.
- Быть очень осторожными. Это самое главное – сберечь себя. И, работать с населением, искать друзей. Но быть очень осторожными, очень. Потому что подполье – это так, дорога в один конец.
- Ну да…
- Ну и я считаю, мы тут работаем с ними, и мы приложим все силы, чтобы их сберечь, и сделаем всё, чтобы их было больше: из искры разгорится пламя, я думаю, что оно сожжет всю эту дрянь, которая сейчас выплыла.
Вот с такими людьми меня сводит судьба на Донбассе. Недавно одна знакомая привела мне слова Юрия Никулина. Однажды у него брали интервью, и интервьюер сказал: "Вот ваша молодость прошла в военное время, вы потеряли лучшие годы..." Никулин перебил: "Почему "потерял"? Наоборот, я с такими людьми познакомился, с какими бы в мирное время не имел никакого шанса повстречаться".
Жаль, что для таких встреч и знакомств понадобилось горе. Но, наверное, так и познаются люди. Я ведь, честно говоря, пару лет назад был достаточно сильно разочарован своими соотечественниками, их нежеланием видеть то, что происходит, их детской верой, что "обойдется". Был разочарован, что мы перестали общаться. В интернете - да, но ведь это не то! Надо видеть жесты, взгляд, то, что придает значение таким простым словам, как Родина, Человек, Мама...
Уверен, мы сможем построить новый мир, в котором будут жить наши дети и внуки. Знаю, доживём не все, но те, кто доживут, вспоминайте простых воинов, НОВОРОССОВ!
Знайте БОЛЬШЕ! Всегда масса проверенной информации, эксклюзивные интервью, аналитика, свидетельства очевидцев...